Footnotes

Provenance
Sotheby's, London, 12 April 1972 (20th Century Russian Paintings, Drawings and Watercolours 1900-1930), lot 10
Christie's, London, 7 December 1979 (19th Century Impressionist Paintings, Drawings and Watercolours, property of The late Mrs J.P. Dewhurst and various properties), lot 353
Acquired from the above by His Honour Judge Bruce Griffiths, QC
Thence by descent

Exhibited
Paris, Galerie Granoff, Larionow, no. 344 (according to label on verso of frame)

His Honour Judge Bruce Griffiths, QC, (1924-1999) was chairman of the Art Committee of the Welsh Arts Council, the Welsh Portrait Sculpture Trust and the Contemporary Art Society for Wales.

Still life with fish and flowers, dated 1909 by the artist, falls into an important transitional period in Mikhail Larionov's oeuvre in which the artist moved away from the influence of the French Impressionists towards development of a new language known as Russian Neo-Primitivism. This was a time of a great artistic experiment defined by attempts to reconcile the sensitivity to the influences of European modernism with a profound interest in Russian motifs and painterly traditions.

Larionov's continued interest in everyday genres and motifs is notable in his entire body of work. The artist repeatedly addressed the same subject in a variety of stylistic and conceptual approaches. As such, the fish motif, presented in Still life with fish and flowers, has a story arc of its own within the course of Larionov's evolution as an artist. For example, Larionov's early Impressionist-inspired dynamic composition and colour scheme in Fish, 1906, (Centre George Pompidou; published in G. Pospelov, E. Ilukhina, Mikhail Larionov, Moscow, 2005, p. 47) by 1908 would be replaced by a significantly more stable structure and solid palette in Flounder, 1907-1909 (Private collection, Moscow; ibid. p. 51). Although preserving a similar circular composition, Larionov now sets the fish among the other ingredients of a simple peasant meal spread on the kitchen table by a window. Larionov's method changes as he shifts from a rhythmic Monet-like brushstroke towards a flatter expressionist application of paint, from a vibrating palette of blues, greys and pinks to subdued blues, browns and greys. As though having lost interest in colour, light and movement in the painting, Larionov begins to focus primarily on form and space to convey a different symbolic meaning for the object.

This approach is taken further in the present lot, Still life with fish and flowers. The two fish are now set against a flat non-specific abstract background which is divided into two contrasting panes. The composition is counter-balanced by the roughly outlined flower vases on each side while the white fish at the centre become the main focal point for the viewer. The surface is painted in rough flat brushstrokes which create three colour sections: the table, the background and the fish, which dominate the space with their contrasting palette and primitive form. This simplification of form and expression of colour allude to the tradition of distortion of the figure of the German Expressionist painters in an attempt to convey the inner beauty and spiritual meaning of the object. Hence, in the present lot, the fish - detached from their physical properties or decorative function - become symbolic of both penury and abundance and the transitory nature of both, while the painting brings to mind the biblical trope of two fish divided by Jesus to feed five thousand people. The idea of ephemerality is also brought to the fore in the artist's treatment of the flowers: the roughly outlined branches at first appear brittle only to display barely distinguishable young buds in red and white to convey the notion of birth and the cycle of life. These elements also refer the viewer to the the traditions of Russian Orthodox icon painting, from which Larionov continuously drew inspiration in search of his own concept of the 'spiritual in art' and which he would describe at length later, in the 1920s, in an essay on Russian icons:

There are two artistic principles. The first is to render nature on the basis of acquired knowledge and to involve naturalistic forms in a composition using various methods... The second is to study life as it is with no regard to the influence of the external world, and, based on this dynamically changing and moving form, to depict the essence of the object or scene in the most expressive way... Russian icon painters were inspired by the second principle as they, as painters, were boldly led towards an important abstraction. This abstraction manifested itself in the use of schemas and pre-established formulas related to a predetermined style through which they expressed the abstract and mystical sense of life.... It is through the nuances of colour and the finesse of the graphic forms that the religious and mystical state we experience when contemplating icons manifests itself.... The beauty and finesse of the drawing of these stylised forms and the fascinating abstract harmony of their colouration aspire to render the world of the beyond... It is a kind of spiritual realism.... You really believe that they concern another life. (M. Larionov, Les Icônes, c. 1920s, cited in Mikhail Larionov, Une Avant-Garde Explosive, Lausanne, 1978, pp. 132-133).


Натюрморт с цветами и рыбой, датированный 1909 годом, был создан в важный для Михаила Ларионова переходный период, во время которого художник отходит от импрессионистического влияния предыдущих лет и встает на путь создания новаторского языка в искусстве, известного как русский неопримитивизм. Это время больших экспериментов в работах мастера, когда тенденции европейского модернизма переплетаются с традиционно русскими, почти лубочными живописными мотивами.

Интерес Ларионова к бытовому жанру прослеживается на протяжении всего творческого пути и выражается в неоднократных повторениях одних и тех же мотивов и сцен, исполненных в разнообразных художественных приемах. Так и представленный сюжет – композиция с рыбами – имеет самостоятельную фабулу в контексте творческого развития художника. Изучая Ларионовские «рыбы», можно проследить, как на место вдохновленной импрессионистами динамичной композиции и живого цветового решения в работах 1906 годов (Рыбы, Центр Жоржа Помпиду, Париж) приходят более спокойная и уравновешенная композиционная форма, а также естественная палитра, как например в натюрморте Камбала, 1907-1909 гг. (Частное собрание, Москва). При выборе аналогичного кругового принципа построения композиции, художник представляет рыбу уже в ином формальном и идейном контексте – лежащей на кухонном столе у окна в окружении других ингредиентов скромного ужина. Художественный метод Ларионова меняется, в то время как ритмичный импресионистский мазок сменяет близкое к экспрессионистскому вдумчивое плоское наложения пигмента, а живую палитру синих, розовых и серых красок - приглушенные оттенки серого, синего и коричневого. Художник, будто потеряв интерес к свету и движению, сосредотачивается на форме и пространстве в стремлении придать другое символическое значение уже знакомому предмету.

В представленном Натюрморте с цветами и рыбой эта тенденция продолжает свое развитие. Пространство кухни заменяет разделенный надвое уплощенный абстрактный фон, в темной части которого лишь угадывается стол. Композиция балансируется грубо очерченными ветками по краям, в то время как белая рыба, исполненная в манере примитивного рисунка, становится бесспорным центром внимания зрителя. Поверхность холста прописана в грубой плоской технике мазка и делится на три смысловые части: землянисто-песочный фон, стол, и сама рыба, доминируещая в пространстве за счет контраста голубой белизны с черно-синим фоном и тарелкой. Это стремление к упрощению формы напоминает нам об экспериментах художников немецкого экспрессионизма, отдающих предпочтение примитивной форме для достижения глубокого эмоционально и духовного эффекта. Так, две рыбы, застывшие на темном безликом фоне в окружении прозрачных ваз с ветками, представляют собой более не предмет, а идею скоротечности изобилия и недостатка, относя нас к библейскому сюжету об Иисусе, накормившего народ двумя рыбами и семью хлебами, а также имени Христа Ихтис (рыба) и его многочисленным аллегорическим изображениям в виде рыбы.
Идея эфемерности бытия эхом откликается в изображении цветов в натюрморте, которые представляются ветками с еле пробивающимися красными и белыми бутонами, символизирующими рождение и цикличность жизни. Иконичность изображения, которой художник добивается с помощью отсутствия света, очерченности предметов и уплощения пространства, также напоминают нам о русских иконописных традициях, к которым Ларионов неоднократно обращался на протяжении своего творческого пути и которые он описал в собственном исследовании русской иконы в 1920-х годах:

"Есть два художественных принципа. Первый: воспроизвести природу на основе полученного знания и задействовать натуралистические формы в композиции разными способами... Второй: изучать жизнь саму по себе, независимо от проявлений окружающего мира и, исходя из этих постоянно движущихся и изменяющихся форм, изобразить наиболее выразительное проявление объекта или ситуации... Русские иконописцы были вдохновлены вторым принципом и решительно двигались в направлении абстракции. Эта абстракция проявлялась в использовании схем и канонов, относящихся к предзаданной манере, через которую они выражали мистический и абстрактный смысл жизни." (М. Ларионов, Les Icônes, c. 1920s, процитирован в Mikhail Larionv, Une Avant-Garde Explosive, Lausanne, 1978, pp. 132-133).